Ещё сценка.

[Ауренга]

С разрешения соигрока выкладываю ещё одну небольшую зарисовку.
Финдис, дочь Финвэ, в гостях у Эктариэль, дочери Ингвэ; Незамутнённый Аман и планы на будущее

***


Финдис появилась у дома Эктариэль, когда время близилось к тому, когда свет одного из древ сменит свет другого. Одетая для путешествия, немного уставшая после дальней дороги, но по всему виду Финдис было заметно, что привезла она с собой что-то интересное, чем ей не терпится поделиться.
Эктариэль выглянула в окно.
— Финдис, сестра! — сказала она. — Мара оментиэ, дитя Амана. Ты запыхалась и одежды твои в пыли. Отчего ты так торопилась? Надеюсь, не случилось ничего плохого. Входи, если желаешь, и отдохни с дороги.
Большой стол, за которым сидела ваниэ, был завален свитками и обрывками листков с записями. Что-то из этого Эктариэль переписывала набело. Аккуратный лист хорошего пергамента перед нею наполовину покрыли знаки сарати.
Ваниар не скоро принимали новое. Многие из них всё ещё не пользовались тэнгвар Фэанаро.
— Доброго дня тебе, Эктариэль, — Финдис улыбнулась. — Не беспокойся, со мной не случилось ничего дурного, я лишь немного устала, мой путь был далёк.
Финдис поправила ремешок висевшей на её плече дорожной сумки и с любопытством глянула на свитки, затем — вопросительно — на Эктариэль, пытаясь понять, будет ли уместно прервать её работу или стоит подождать с новостями.
— Скоро в моей Книге появится ещё одна история, — улыбнулась ваниэ. — Она уже готова, осталось только переписать. Что привело тебя, расскажи. Быть может, и ты принесла с собой историю?
— Я была в Альквалондэ. Ты знаешь, я люблю путешествия и открытия. Особенно о растениях. А там я ещё не бывала сама, и мне хотелось как следует осмотреться. И, знаешь, я ждала многого, но такое мне даже в голову не приходило.
Финдис открыла сумку, вытащила небольшую коробочку и протянула её подруге.
— Вот, взгляни.
— Что это? — спросила Эктариэль. — И что ты видишь в этом?
— Я нашла это на берегу. Думала, кто-то потерял своё изделие. Не могли же такую выбросить. А юный тэлеро сказал, что оно вовсе не изделие, а живое существо. И показывал мне, как они растут.
Финдис открыла коробочку и протянула Эктариэль на ладони веточку коралла.
— А сколько там всяких подводных растений — ты бы видела. Но, знаешь, и это не главное.
Там мне показали звезды. Отец много говорил мне о них. Ты ведь тоже видела звезды, как и он. Ты помнишь их?
— О! — сказала Эктариэль. — Это больше не живое существо. Они сотворены так, что превращаются в камень, если вынуть их из воды. Но эту ветвь, кажется, никто не срезал. Должно быть, шторм оторвал её от тела коралла. Как странно, Финдис! Я знаю об этих существах от самой Йаванны, что сотворила их, но впервые держу в руках подобное. Сколь много чудес в мире и сколь многого я ещё не видела...
Полюбовавшись кораллом, она вернула веточку Финдис.
— Я думаю, — сказала ваниэ, — однажды отправиться в дальние края Амана, на север или на юг, чтобы снова полюбоваться звёздами в тёмном небе. Селения Нэльяр озарены лучами Древ, что проходят через Калакириа, и небо там слишком светлое, чтобы звёзды просияли в нём в полной красоте. Конечно, я помню!
— Не живое? Как жаль. — Фидис погладила веточку пальцем. — Так вот почему мне показалось, что она вырезана из камня. Но как же так может быть: было живое, и вдруг — камень? Ты права, мир полон тайн и чудес. Интересно, знает ли хоть кто-то из эльдар все, что в нем есть? И можно ли все узнать... Хочешь, возьми эту веточку себе.
Финдис задумчиво улыбнулась.
— А хорошо, должно быть: звезды на темном небе. Много-много звезд. Хотела бы я тоже это видеть. Ты расскажешь мне о них? Ведь ты скучаешь по ним, да?
— Думаю, скучно станет тому эльда, который узнает о мире всё, — засмеялась Эктариэль. — И придётся ему сотворить что-то новое и совсем непостижимое. Так и будет цвести и украшаться Арда. Благодарю тебя за подарок! Я буду смотреть на неё и помнить, что есть прекрасные вещи и кроме моих историй и музыки, как бы я ни любила музыку и истории.
Задумавшись, она вздохнула.
— Как сказать... Звёзды Эндорэ живы в моей памяти, и я помню, как они прекрасны во мраке. Но здесь, в Амане, наши глаза и сердца ласкает свет Древ. Нельзя иметь всё сразу, как нельзя надеть сразу все одежды и украшения... или съесть всё, что есть на праздничном столе, — ваниэ снова засмеялась. — Думаю, это правильно. Мой народ избрал свет Древ, и в этом я не отличаюсь от остальных Миньяр.
Финдис засмеялась в ответ.
— Да, ты права. Чудесно, что мир неисчерпаем и разнообразен, и всегда есть то, что не знаешь.
Финдис помолчала, думая о своём.
— А знаешь, Эктариэль, я, верно, жадная: мне хочется всего — и чтобы сразу. И звезды, и тёмную глубь неба, и свет Дерев, и ещё чего-нибудь сверх того. И в море хочется. Там, где оно сливается с небом, — эта полоса вдали так манит, неодолимо хочется заглянуть, что там, за нею. Эктариэль, возьми меня с собой, если соберёшься в странствие. Можно?
Испытующе Эктариэль заглянула в глаза сестры и задержала взгляд. Несколько мгновений лицо её было строгим, почти суровым. Но потом ваниэ вновь улыбнулась.
— Я вижу в тебе пылкий дух Татьяр. Непостоянство, нетерпение, огонь. Поистине ты дочь своего отца, Финдис. И к чему тебе ждать меня? Мы, Миньяр, долго обдумываем наши затеи, а потом долго готовимся, и в пути тоже не спешим. Лишь одно решение Миньяр приняли быстро — решение отправиться в Великий Поход от берегов Куивиэнен. Но то заслуга моего отца. Говорят, речь его потрясла всех. Жаль, что я не слышала её... Ты уже взрослая эльдэ, Финдис, и тебе нет нужды напрашиваться в спутницы к кому-то. Позови с собой других юных нолдор. Готова спорить, вы отправитесь в путь через считанные дни. И тебе не придётся скучать, дожидаясь меня.
Финдис выдержала взгляд Эктариэль, глядя на нее спокойно и доверчиво.
— Да, верно, мне часто говорят, что я похожа на отца. Но не мало во мне и от матери. В Альквалондэ я нашла не только растения, но и эльдар, что пришлись мне по сердцу. Думаю, они будут рады разделить со мною дорогу. Надеюсь, с тэлери мне доведется выйти и в море. И все же я была бы рада пойти и с тобою: ведь никто из нас не видел звезд такими, какими их видела ты. Если ты не против, конечно.
Финдис снова помолчала немного, нерешительно поглядывая на Эктариэль.
— Сестра моя, я хотела бы спросить тебя об одной вещи, которая теперь тревожит меня.
— К тому времени, как я решусь двинуться в путь, ты уже будешь испытанной странницей, — улыбнулась Эктариэль и вновь посерьёзнела. — Что случилось?
Финдис улыбнулась в ответ:
— Да. И, думаю, я найду еще немало интересного и для тебя... Не то, чтобы что-то случилось. Я думала об этом и раньше, а теперь ты сказала, что надо что-то выбирать, и я поняла, что именно меня тревожило в этом. Почему нам не доступен весь мир, а мы должны выбрать только одну из его частей. И если те земли, что за морем, не для нас — почему тогда именно там пробудились первые эльдар? И потом, ведь иные оставили за морем тех, кто был им дорог. У моего отца там остался друг.
— О! — сказала Эктариэль, — ты умеешь задавать вопросы, дитя Амана.
На время ваниэ погрузилась в глубокую задумчивость. Неосознанно она взяла перо, которым писала, и стала крутить его в руках, выдёргивая пушинки.
— Есть несколько ответов, — сказала она наконец, — и, думается мне, каждый выбирает тот, что ему больше по сердцу. Можно ответить, что так исказил Арду Диссонанс — и остановиться на этом. Можно решить, что таков Замысел Единого — и, опять-таки, остановиться. Наконец, почему недоступен? Валар призвали эльфов в Аман, но не приказывали сюда явиться и оставаться здесь. Я же вспоминаю тревожное время, когда с луком выходила в дозор или ждала за частоколом, пока с оружием бдили другие... И знаешь, что, Финдис? Древа растут. Каждый год они выбрасывают новый побег. Они крепнут и с ними укрепляются наши тела и души. Однажды Древа станут достаточно высокими, чтобы озарять весь мир, а мы — достаточно сильными, чтобы покинуть Аман без опасений. Тогда настанет срок нам вернуться в Эндорэ и возделывать там сады, как возделываем ныне мы их в Эльдамаре. Мне кажется, мой отец предвидел это с самого начала. Он говорил, что предстоит ещё много великих свершений. Но об этом лучше спросить у него.
Финдис слушала, затаив дыхание.
— Ты думаешь, сестра, когда-нибудь земли за морем снова станут доступны и безопасны для нас, и те, кто оставил там родных и близких, вновь воссоединятся с ними? Я не могу понять, что со мной происходит, но, когда я думаю об эльдар, оставшихся в Эндоре, я испытываю какое-то смутное чувство...
Финдис запнулась и замолчала, подбирая слова.
— И ты, сестра, и мои родители говорили об опасностях Эндоре. Что такое, чего стоит бояться, обитает в тех землях? И как же те, кто не пожелал уйти с вами? Может быть, они уже изменили свое решение?
— Я думаю, это неизбежно, — улыбнулась Эктариэль. — Эстель в моём сердце говорит об этом. Однажды все раны Арды исцелятся и все страхи будут изгнаны. Путь уже начался. Ведь Мелькор раскаялся и прощён... Но что творится ныне в Эндорэ, мне неведомо. Те, кто погиб там во время пути и вышел из чертогов Мандос, мало помнят и ещё меньше рассказывают... Остаётся только ждать. Я верю, что увижу Древа в истинном величии. Свет их перехлестнёт горы и озарит весь мир. Тогда мы отправимся в путь и снова обнимем друзей, оставшихся на том берегу. О, сколько историй мы расскажем друг другу! — и Эктариэль тихо засмеялась.
— Если Мелькор раскаялся, он теперь исправит все, что сделал плохого? Как ты думаешь, сестра, как скоро все это будет? Когда отец рассказывал мне о своём друге, пока я была маленькой, я все мечтала: если у него есть дети — мы могли бы быть друзьями тоже, как наши родители. Если земли воссоединятся вновь, должно быть, моя детская мечта осуществится.
Финдис улыбнулась сестре.
— Может быть, и не скоро, — ответила Эктариэль. — Я даже уверена, что не скоро. Много времени и усилий потребуется для этого. Но тем прекрасней будут плоды, и радостней — встречи.